18.40-20.00, 31 июля, воскресенье

Умение есть, как, простите за выражение, свинья, было в крови у многих людей, и сама Тереза не раз видела подобное, но вот то, как ел Фонг, заставило ее прыснуть в кулак - еле сдерживая смех, она отвернулась, закрывая рот ладонью в то время, как могучая спина то и дело содрогалась от очередного приступа. Под конец все же она смогла сдержаться и весьма правдоподобно изобразила кашель, как если бы все предыдущие позывы тоже были следствием того, что она попросту подавилась - смахнув выступившую слезу, она усмехнулась и осушила последнюю рюмку, хотя на щеках и так уже гулял пунцовый румянец. Проведя пальцем по ободу прозрачных стопок, в которых еще оставались последние капли абсента, женщина поначалу прислушивалась к пареньку, но после слишком отвлеклась на собственные действия и слушала только вполуха - пальчики быстро нарезали круги по тонким краешкам, отчего сами емкости через пару секунд стали издавать тихий и мелодичный звон. Несомненно, это и привлекло бармена, который услужливо разлил абсент по рюмашкам - Тесс вновь благодарно кивнула и подняла с блюдца еще один небольшой кусочек, с которого капал соус, смешанный с кровью. Подперев голову ладонью, она долгое время изучала кусочек, прежде чем с улыбкой его съесть - ее временный спутник уже покончил с весьма немаленькой порцией пищи, что на фоне относительно щупленького Фонга смотрелась действительно внушительно. На ее блюдце осталось еще более половины, а это проглот уже успел все сожрать - поразительно!
Вынув из внутреннего кармана весьма потрепанную спичку, женщина безразлично чиркнула ей по подошве гэта и поднесла к первой рюмке - на поверхности зеленоватого напитка вспыхнуло слабенькое пламя, лицезреть которое было заметно интереснее, чем слушать относительно эгоистичные и самодовольные присказки мальца.
- Дааа? Целых несколько? Какой ужас... - удивление было наигранным, что чувствовалось весьма открыто, и безразличный голос рыбо-леди, увлекшейся рассматриванием бойкого огонька, это выдавал.
- Всегда поражала удивительная способность юных морячков, у которых еще даже молоко на губах не обсохло, строить подобные выводы после того, как им чудом удалось пересечь пару спокойных морей, - выдохнув, она на несколько секунд сбила полыхающее пламя и мгновенно осушила стопку до того, как пламя вновь успело заняться на поверхности жгучего напитка. Тепло, согревающее грудь, усилилось, перерастая то в приятный жар, то в озноб. Потрясающее чувство и легкая дрожь. Закуской вновь стал тонкий ломтик сырой говядины.
- Всегда поражала и человеческая глупость, что судят о чужих способностях лишь единожды увидев того в действии. Так вот, мой малыш, постарайся впредь удержаться от подобных реплик, поскольку нажить себе врагов легко, а вот избавиться от ниж гораздо сложнее, можешь мне поверить. Многие не выживают в этом диком мире лишь из-за того, что отращивают себе настолько длинные клыки, что считают себя всесильными, а когда-нибудь раз - и твои клыки не спасают тебя от пули, которая легко находит путь к твоему сердцу, а может и печени, если не прекращает твою никчемную жизнь попаданием в голову, - она спокойно подняла с тарелочки еще один вкуснейший ломтик, но не спешила его есть.
- Я легко могу обломать твои клыки, стоит нам двоим оказаться под водой, но не буду этого делать лишь из уважения к твоему отцу, малыш Фонг. Он всегда умел держать язык за зубами, когда это требуется, чему, к сожалению, не смог обучить своего дражайшего сынулю, которого он так холил и лелеял и пророчил будущее великолепного дозорного, - она узнала этот взгляд лишь сейчас, хотя сомнения еще были до тех пор, пока он не назвал свое имя - Тесс доводилось воевать под командованием его отца и, что говорить, доводилось и слышать его вечерние рассказы о первых шагах своего первенца. Как странно было видеть того, кого видела еще младенцем в свои 10 лет. Странно и необычно было и осознавать это.
- Но, как я вижу, эго радужным надеждам не суждено будет сбыться, ведь наш маленький и столь самостоятельный малыш Фонг решил потрепать себе и окружающим нервы, отправившись в кругосветное путешествие по собственному желанию, не ставя в интерес пожелания того, кто его вырастил и выкормил, - очередная рюмка зарделась пламенем. Тесс улыбалась той рассеянной улыбкой, которая появлялась у нее по мере выпитого алкоголя. Конечно, до состояния пьяницы было еще далеко, как вплавь до Рафтеля, но, тем не менее, жидкий яд уже начал разогревать ее изнутри, заставляя колкие фразы слетать с языка, словно пули во время прощального залпа.
- Я не оценивала тебя - я никогда не спешу оценит противника, пока на его запястьях не сомкнуться мои наручники, или же он не отправиться в объятия старой карги с косой. Оценить можно скорость, стиль, пластику, силу, остроту реакции, ловкость, изворотливость, гибкость и многое другое, что такие юнцы, как ты мешают в одну кучу, совершенно не задумываясь. Но продумать всю совокупность этих данных не может даже самый опытный и талантливый боец в мире, не говоря уже о таких, как я, - с легкой улыбкой она продолжала созерцать профиль юноши, снова и снова узнавая в нем знакомые черты одного хорошего коммодора. От этой мысли в глубине души становилось и холодно и тепло - видеть дитя человека, который сделал для нее многое, что после повлияло на ее карьеру было приятно, но лицезреть его заносчивость и высокомерие было сложно.
- Несколько лишних дырок? Возомнил о себе бог не весть что, а пацан?! Во мне этих дырок уже успели понаделать другие, гораздо сильнее и сообразительнее, чем сопливый мальчишка, внезапно возомнивший себя богом, - ее тон с каждой секундой становился все резче и громче, пока в нем не появилась хрипота. Рука задернула ворот куртки, демонстрируя совершенно беззащитный бок, где отчетливо проглядывались и ребра, и бугры мышц. Под рукой виднелся рваный шрам от пули, еще ниже похожая полоса, какая обычно бывает от раны, нанесенной тупым оружем. Под ребрами виднелся массивный ожог, диаметром в 8-10 сантиметров, оставшийся после того, как в нее попало ядром, раздробив несколько ребер. К слову, лечила его после этого женщина, должно быть знакомая молодому юноше, если он не решил окончательно забыть про семью. Не говоря о пяти шести-ножевых ранениях, вплоть до черного шнурка бикини располагалось еще порядка трех еле заметных белесых отметин от пуль. Дав возможность юноше, а заодно и бармену, что ошивался рядом, вдоволь изучить почти каждую из боевых отметин, Тесс бессильно отпустила полу куртки, резким рывком осущая последнюю из рюмок - бармен поспешно унес все три, решив больше не наливать, мало ли.
- Полагаешь, что твои бабские кулачки способны ударить больнее ножа, пропарывающего тебе внутренности и миллиметры не доходящего до предсердия? Больнее пули, которую тебе извлекают из залитого кровью легкого без наркоза под шквалом пуль? Больнее ядра, одно попадание которого приближает тебя к Богу настолько, насколько это вообще возможно, пока медики пытаются собрать воедино мелкие осколки ребер, чтобы вернуть тебя на землю? Может ты знаешь обо всем этом? Проходил это тогда, когда отец выходил вместе с тобой в море, заведомо зная, что каждый из нас, обычных дозорных пожертвует собственной жизнью, чтобы не подпустить врага к флагману? - Резкий удар кулака по столу заставил всех посетителей вздрогнуть, а некоторых даже поспешно доесть и уйти.
- Н-ни черта! Ни черта не знаешь, чертов молокосос! - Она закричала и буквально мгновенно вскочила с места, одновременно замахиваясь правым кулаком для удара - нервы таки сдали. Рука резко потемнела, пока не окрасилась в непроницаемо черный цвет с фиолетовым отливом, что свидетельствовало об огромном количестве воли, которым она накачала руку. Казалось, вот он идеальный момент для удара, но она отчего-то не могла одним победным ударом вытрясти дурь из башки парня раз и навсегда. Неизвестно, что ей мешало, но она так и простояла пять-шесть секунд, пока по руке, накачанной волей под завязку, не прошла острая боль судороги - уж ей то в этом было далеко до мастерства, которое недавно продемонстрировал Фонг. Неприятный холод прошелся по руке от локтя до кончиков пальцев, словно выжигая холодом у нее на руке замысловатые узоры. Сейчас стоило бы заплакать, как велел театральный канон эпика, но Тереза лишь холодно опустила руку, борясь с желанием заорать от боли, которая нарастала в руке. Вторая рука дрожащими пальцами пыталась нащупать во внутреннем кармане кошель. Протянув мужчине за стойкой с дюжину монет*, она подождала пару мгновений, пока бармен осторожно собрал их с руки и поспешила к выходу, второй рукой придерживая предплечье, по которому, казалось, вместо крови теперь текла раскаленная лава - мышцы то и дело сводило судорогой, причинявшей ей боль. Закусив губу, она почувствовала солоноватый привкус во рту - с силой она, скорее всего, не рассчитала и потому клыки по неосторожности прорезали мягкую плоть. На выходе она смахнула соринку с глаз, пытаясь восстановить неровное дыхание. Она остановилась лишь на секунду, пно при это не обернулась, но сразу было понятно, кому предназначены ее слова.
- Из уважения к твоему отцу я не пристрелю тебя здесь, но, когда мы встретимся в следующий раз, я не задумываюсь выпущу пулю в твое каменное сердце и пристрелю, как собаку... Как предателя и дезертира. - Бросив эту фразу, она исчезла за порогом.

* 2100

Нанохана

Отредактировано Teresa (2012-08-22 00:58:19)